Неточные совпадения
История не имела бы религиозного, церковного смысла, если б она не закончилась полнотой откровения, откровения тайны творения Божьего, если б исторический процесс не перешел в процесс сверхисторический, в котором окончательно будет снята противоположность между
земным и небесным, человечеством и
Божеством.
Ого! я невредим.
Каким страданиям
земнымНа жертву грудь моя ни предавалась,
А я всё жив… я счастия желал,
И в виде ангела мне бог его послал;
Мое преступное дыханье
В нем осквернило
божество,
И вот оно, прекрасное созданье.
Смотрите — холодно, мертво.
Раз в жизни человека мне чужого,
Рискуя честию, от гибели я спас,
А он — смеясь, шутя, не говоря ни слова,
Он отнял у меня всё, всё — и через час.
Все явления вселенной,
Все движенья вещества —
Все лишь отблеск
божества,
Отраженьем раздробленный!
Врозь лучи его скользя,
Разделились беспредельно,
Мир
земной есть луч отдельный —
Не светить ему нельзя!
Под рубищем простым она росла
В невежестве, как травка полевая
Прохожим не замечена, — ни зла,
Ни гордой добродетели не зная.
Но час настал, — пора любви пришла.
Какой-то смертный ей сказал два слова:
Она в объятья
божества земногоУпала; но увы, прошло дней шесть,
Уж полубог успел ей надоесть;
И с этих пор, чтоб избежать ошибки,
Она дарила всем свои улыбки…
Таково было отношение к этому еще в Ветхом Завете: борьба с культами женских
божеств («астарт» [Астарта — в финикийской религии богиня
земного плодородия, любви, а также Луны.
Она соответствует поэтому определенному моменту в самораскрытии
Божества, именно стоит посредине между
Божеством, определившимся в своем триединстве, in ternario sancto, и миром, несотворенным и сотворенным, природой небесной и
земной.
Суть этого благочестия — в обращении к
божеству, в отречении от
земной жизни, от всего, что привязывает к ней.
Долгим и скорбным путем, переселяясь из тела в тело, душа должна очиститься от
земной скверны, пока, наконец, не удостоится полного освобождения от оков
земной жизни и не сольется с
божеством.
Там и об естестве найдешь, и о
божестве, о странах
земных.
—
Земная красота возбуждает не одни мирские мысли, она может заставить человека воспарять мыслью к
божеству и в красоте созерцать его величие и могущество, — нашелся иезуит.